[ каталог выставки ]
«Драгоценность в лотосе».
Искусство тибетского буддизма.
К 110-летию Санкт-Петербургского буддийского храма «Дацан Гунзэчойнэй».
/ Каталог выставки. СПб: Изд-во Государственного Эрмитажа. 2025. 600 с. ISBN 978-5-908052-01-6
Автор-составитель Ю.И. Елихина.
[ аннотация: ]
Настоящее издание подготовлено к выставке «„Драгоценность в лотосе”: искусство тибетского буддизма. К 110-летию Санкт-Петербургского буддийского храма „Дацан Гунзэчойнэй”» и знакомит с произведениями буддийского тибетского искусства: скульптурой, живописью и ритуальными предметами.
В каталоге представлены произведения V – начала XX в. из собрания Государственного Эрмитажа. Коллекции были сформированы в начале прошлого столетия выдающимися исследователями Центральной Азии Э.Э. Ухтомским, П.К. Козловым, Ю.Н. Рерихом и другими. Многие экспонаты публикуются впервые.
Издание предназначено для специалистов, коллекционеров и любителей искусства, а также для всех, кто интересуется тибетским буддизмом.
Содержание
Юлия Елихина.
«Драгоценность в лотосе»: искусство тибетского буддизма. — 10
История создания коллекции. — 12
Пантеон тибетского буддизма. — 17
Скульптурные художественные стили. — 21
Техника изготовления скульптуры. — 24
Китайский способ изготовления скульптуры. — 25
Обряд освящения скульптуры. — 26
Коллекция тибетской живописи Государственного Эрмитажа. — 27
Техника тибетской живописи. — 27
Живописные каноны. — 28
Живописные стили. — 29
Живописные композиции. — 31
Каталог. — 36
Будда Шакьямуни [Кат. 1-32]. — 38
Двенадцать деяний Будды Шакьямуни [Кат. 33-44]. — 74
Чудеса Будды Шакьямуни [Кат. 45-59]. — 90
Махасиддхи [Кат. 60]. — 108
Архаты [Кат. 61-69]. — 110
Индийские учители [Кат. 70]. — 124
Тибетские учители [Кат. 71]. — 130
Школа ньингмапа [Кат. 72-78]. — 131
Школа сакьяпа [Кат. 79-81]. — 140
Школа карма-кагью [Кат. 82-85]. — 146
Школа гелукпа [Кат. 86-128]. — 150
Будды [Кат. 129-190]. — 190
Бодхисаттвы [Кат. 191-252]. — 260
Женские божества [Кат. 253-289]. — 317
Йидамы [Кат. 290-332]. — 356
Дхармапалы [Кат. 333-369]. — 393
Дакини, гневные богини [Кат. 370-377]. — 439
Локапалы и их формы [Кат. 378-385]. — 445
Божества низшего разряда буддийского пантеона [Кат. 386-415]. — 455
Мандалы [Кат. 416-421]. — 492
Изображения для астрологических ритуалов [Кат. 422]. — 502
Алтарные украшения [Кат. 423-426]. — 504
Ступы и пагода [Кат. 427-432]. — 510
Святые места [Кат. 433-434]. — 519
Гау-реликварии [Кат. 435-441]. — 524
Ритуальные предметы [Кат. 442-452]. — 528
Музыканты и музыкальные инструменты [Кат. 453-459]. — 538
Медицинские изображения [Кат. 460]. — 546
Ксилографические доски [Кат. 461-462]. — 548
Ламские печати [Кат. 463-467]. — 550
Мистерии цама [Кат. 468-483]. — 555
Маски цама [Кат. 468-478]. — 555
Ритуальные одеяния [Кат. 479-483]. — 565
Архитектурные детали буддийских храмов [Кат. 484-496]. — 574
Приложения. — 582
Глоссарий. — 584
Список сокращений. — 590
Литература. — 590
Прочие сокращения. — 595
[со стр. 4:]
Куратор выставки и автор вступительной статьи
Ю.И. Елихина, доктор культурологии.
Авторы каталожных описаний:
Ю.И. Елихина, Б.Л. Митруев, В.Л. Успенский.
«Аметистовый» памятник петербургского модерна. ^
Открытие буддийского храма в Петербурге 110 лет назад было ярким и знаковым событием в культурной жизни России и нашего города.
Конечно же, его основание было результатом политических интересов и интриг, элементом позднего этапа знаменитой «Большой игры».
Однако и сама игра, и многие политические ходы были на самом деле и в исторической перспективе частью важных глобальных культурных процессов и особого места России в этих событиях.
Петербург, хотя и накануне гибели империи, утверждал себя тогда мировым центром религий и цивилизаций. Великая буддийская культура присутствовала в нём как память о множестве буддийских подданных, благодаря которым Россия стала одной из стран буддийского мира. Легитимизация буддизма Екатериной Великой и признание её воплощением Белой Тары было живым ощущением и монахов, и политиков. Тибетские врачеватели и политики стали привычным элементом двора Николая Второго, который в своём знаменитом «путешествии цесаревича» уделил особое внимание буддийским странам и отдельно российским буддистам Бурятии, как писал организатор этой глобальной поездки князь Эспер Ухтомский. Он был всемирно знаменитым собирателем буддийского тибетского искусства. В России процветала замечательная школа востоковедов, сделавших буддийскую философию частью культурного контекста России. Уже намечались знаменитые позже буддийские выставки, а из оазисов на Шёлковом пути прибывали удивительные предметы, рукописи, настенные росписи монастырей. Буддизм и русское восприятие буддизма стали частью культуры Серебряного века, до сегодняшнего дня сохранив свой особый привкус в петербургской культуре, в настроениях её носителей, востоковедов и не востоковедов.
Храм, подобно другому символу петербургской всемирности — Соборной мечети рядом с Петропавловским собором, — оказался архитектурным шедевром, совместившим правила и приёмы тибетской ритуальной архитектуры с эстетикой и практикой северного модерна. Он стал знаковым памятником города и был им даже после закрытия и превращения его в оболочку разных, в том числе и оскорбительных для буддизма, учреждений.
Волшебное здание «аметистового» оттенка всегда притягивало к себе людей разных поколений, веривших в то, что ворота и двери когда-нибудь откроются. Возрождение Дацана в 1990 году — такой же достойный праздник, как и его основание.
Эрмитаж отмечал столетие этого основания большой выставкой «Обитель милосердия». Сегодняшняя выставка, совсем другая, снова показывает, как обширны и разнообразны возможности нашего музея в рассказах о многоликости мировых культур. Замечательные коллекции представляют искусство тибетского буддизма, распространённого на территории России и ориентированного на духовные традиции культурной области, являющейся сегодня Тибетским автономным районом Китайской Народной Республики. Заметим, что среди главных аспектов выставки — анализ китайских влияний и взаимодействий в буддийском искусстве. Выставка поражает взгляд своей красотой и тут же — академичностью. Перед нами энциклопедия буддийского ритуала и его отражения в искусстве. Бронзовые статуи тибетского пантеона с подробным описанием значения поз и жестов, развития и смены способов обработки бронзы. Замечательная живопись на шёлке, маски для мистерий, амулеты и фрагменты настенных росписей. Целый мир, который как бы легко раскладывается по полочкам, но на самом деле сияет как единый свет далёкого, но привлекательного мира, якобы знающего, как избавить людей от страданий.
(8/9)
Над созданием Дацана рядом с буддийскими священнослужителями работали прекрасные архитекторы и инженеры, а главное — замечательные художники, среди них — легендарный Николай Рерих, вечный символ петербургского буддизма и мистической мечты о Тибете. В совет по строительству вошли крупнейшие учёные и искусствоведы. Результат стал образцом корректного сочетания науки и религии. Частью этого образцового сочетания стали те петербургские коллекции буддийского искусства, из которых сформировался «текст» сегодняшней выставки. Одни только имена собирателей — драгоценное жемчужное ожерелье: Ухтомский, камергер двора, создатель одной из лучших в мире буддийских коллекций, сразу получившей международное признание; Пётр Козлов, великий путешественник, открывший Хара Хото и знаменитого двухголового Будду; Юрий Рерих — продолжатель духовного подвига своего отца и великий знаток буддийской живописи; Борис Панкратов — удивительно совместивший академическое собирательство с академическим же качеством практической дипломатической работы. И так далее…
Дацан и коллекции Эрмитажа удивительно дополняют друг друга. Служители храма принимают участие в наших торжественных церемониях открытия выставок, а сам он, если присмотреться, виден из нового здания Эрмитажа в Старой Деревне, где есть дополнительный к Зимнему дворцу новый зал буддийского искусства.
«Ом Мани Падме Хум». Эта священная фраза, которой названа выставка, — совсем не чужая для многих поколений ленинградцев и петербуржцев.
Профессор Михаил Пиотровский,
директор Государственного Эрмитажа,
академик Российской академии наук
и Российской академии художеств
Summary. ^
The exhibition catalogue is dedicated to the sublime spiritual world of Tibetan Buddhist art. The teaching of Buddhism emerged in North India in the sixth century BC on the basis of Brahmanism and traditional Indian religious and philosophical notions which had developed from the area’s rich literary and cultural traditions. Over the course of its long history, the Buddhist teaching spread to many countries and adjusted to local traditions. By addressing the image of the Buddha and his incarnations, every person sought peace for their soul. Buddha’s teaching offers a potential for one’s spiritual growth and eradication of one’s faults and weaknesses. Buddhism came to Tibet via Nepal, India, China and East Turkestan. The art of these regions had a considerable impact on the genesis and evolution of Tibetan artistic traditions.
The Buddhist tradition brought along new concepts of the perfect beauty of the deities and strict iconographic canons for portraying them. The artists had to conform to the iconometry, the proportions of the figures, but they could reinterpret the images of the deities, introduce specific ethnic features to their faces and add distinctive variations to the decorative elements.
The followers of Buddhism renounced the outside world and concentrated on understanding their inner nature and their place in this world. In their spiritual practices, they identified themselves with the deity to the extent that they could commune with him or her and receive advice. The deities, the colour of their body, the posture, gestures and ornaments – all of these have a specific meaning ascribed to them by the iconographic and iconometric canons and the structure of the Buddhist pantheon.
Tibet was believed to be the place of residence of Avalokiteshvara, and according to legends, he was considered to be the patron deity of this region. Under the protection of Avalokiteshvara, a bodhisattva of mercy, Tibet created its own unique spiritual culture, becoming in a way a ‘place of mercy’, the centre of the world’s Buddhist culture. The title of the exhibition is a translation of the mantra ‘om mani pad me hum’. This mantra is the main one in Tibetan Buddhism. It is dedicated to Avalokiteshvara.
On the whole, Tibetan art is steeped in ideas of love and compassion. The Tibetan collection of the State Hermitage includes Buddhist bronze sculptures and fewer carved of wood or stone, or cast in clay. The collection also contains pictorial works, the so-called thangka, as well as ritual objects, xylographic boards and books. It had been, on the whole, formed by 1936. By this time, the Hermitage had already received from the Russian Museum’s Ethnographic Department the collections of Esper Ukhtomsky (1861-1921), who was Nicholas ll’s chamberlain, as well as of Piotr Kozlov (1863-1935), a traveller and explorer of Central Asia, Agafon Faberge (1876-1951), a prominent collector of Oriental art and the second son of Carl Faberge, a great Russian jeweller. Later, the collection of the State Hermitage was augmented by the addition of the paintings amassed by Yuri (George) Roerich (1902-1960), a famous Orientalist, brilliant linguist and translator, explorer of Central Asia, author of works in Indian, Tibetan and Mongolian studies, and Boris Pankratov (1892-1979), one of the leading Oriental scholars of the 1930s and 1940s, whose research centred on the Far East.
In the catalogue, sculptures and paintings from the State Hermitage collections are arranged according to the structure of the Buddhist pantheon: Buddha, teachers, bodhisattvas, female deities, yidams, dharmapalas, dakinis, lokapalas, kshetrapalas. Each category of the Buddhist pantheon had its own special iconography. The image of the Buddha was the most important and venerated, but even a higher place in Tibet was assigned to the image of a teacher, mediator and prophet of the teaching. It was from his master that an initiate learned all the secret knowledge, since Buddhism had a mandatory tradition of oral transmission of the teaching. The ‘guru yoga’ emerged in India as early as the middle of the first millennium AD and became known as the ‘lama yoga’ in Tibet. The collection includes sculptures representing different artistic styles. There are no early Tibetan plastic works in the collection. The earliest sculptures from India and Kashmir, which had a considerable impact on the evolution of the Tibetan tradition, are dated to the seventh – eighth centuries. Buddhist statues are as a rule anonymous. The name of the sculptor was only written
(596/597/598)
down in exceptional circumstances. More often, works are attributed based on their style or artistic devices or characteristics typical of a particular sculptor. There are two main types of Tibetan bronze sculptures: gilded and non-gilded statues.
The majority of bronze statues from the State Hermitage collection were made in the China-Tibetan style. During the reign of the Yuan (1279-1368), Ming (1368-1644) and Qing (1644-1911) dynasties, Tibetan art influenced the art of China, which was aided by the policies of the Imperial court that wanted to support Buddhism along the Mongol-Tibetan border. Many of the Chinese emperors were the followers of Tibetan Buddhism. Monasteries were built in China, which were decorated by Tibetan artists and sculptors. A distinctive ‘Tibeto-Chinese’ style gradually emerged.
The nineteenth century saw a mass production of bronze sculptures in China. They were cast in moulds which could be used many times. The statues were not intended solely for China: they were also exported to Mongolia, Buryatia and Kalmykia.
Tibetan paintings or thangka are scrolls written in water-soluble paints on canvas. The thangkas tend to be longitudinally oriented, although laterally oriented paintings exist as well. The tradition of these paintings came to Tibet from India, where Buddhist artists created painted textile scrolls (Sanskrit pata). This Sanskrit term was applied to different types of textiles: silk or cotton. Thangkas were more often painted on silk in China, sometimes in Mongolia, while cotton was favoured in Tibet, China, Mongolia, Bhutan, Kalmykia, Buryatia, Sikkim.
Tibetan paintings are two-dimensional, there is no chiaroscuro. The influence of Chinese art introduced the images of stylised mountains, clouds and other landscape elements, which creates a certain feeling of space. Apart from these landscape details, the Chinese influence can also be felt in the images of the Buddha and sixteen arhats, lokapalas and scenes from the life of Buddha. In accordance with the canon, Tibetan painting uses certain schemes. The centre of the thangka is always reserved for the main subject (a deity or a lama). The image above has to be of the deity whose emanation is represented by the central image. If the thangka shows a lama, his teacher, or several teachers in this line, are portrayed above. The upper part of the thangka showing a lama can also feature his personal protector deity. The lower part of the thangka is allocated to those deities whose practices were performed by the lama.
Sometimes these are shown with their retinues. The retinue may surround the chief deity. ‘Biographic’ thangkas (Tib. rnam-thar) were very popular in the Tibetan tradition. The centre of the thangka showed the Buddha or a lama, with the events of his life portrayed around the central image. The story started in the top right corner and finished in the top left one (Cat. Nos. 33-44).
Tibetan paintings are often multi-figure compositions. Their collections of deities (Tib. tsog-shing) contain especially large numbers of deities (Cat. No. 92).
A special design of thangkas is seen in those which show a mandala, i.e. a model of the Universe (Cat. Nos. 418-423), a palace or a pure land of the deity (Cat. Nos. 148, 149). Early thangkas tend to portray many figures, with the central deity surrounded by a large retinue. In the later tradition, only one deity may be shown at a time.
Tibetan art is international as it became popular with the Chinese, Tanguts, Mongols, Buryats, Kalmyks, Tuvans, and spread to Bhutan, Nepal, Sikkim, Mustang and Ladakh.
Tibet gave rise to a most exalted spiritual culture, only available to the initiates, and it supplied this ‘product’ to all the regions where Tibetan Buddhism took hold. One of the periphery centres was Kharakhorin city of Mongolia, which ceased to exist in the middle of the thirteenth century. The exhibition and catalogue contain works of Tibetan art from the collections of the State Hermitage representing different periods and styles.
наверх
|