главная страница / библиотека / обновления библиотеки / содержание
А.Ю. АлексеевЗолото скифских царей в собрании Эрмитажа.// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2012. 272 с. ISBN 978-5-93572-459-7
Альбом.
Бляха в виде фигурки свернувшегося в кольцо кошачьего хищника. — 32Пластины поясные с изображениями сцены под деревом. — 34Гривна с фигурками хищников на концах. — 38Пластина поясная с изображением сцены нападения фантастического хищника на лошадь. — 42Гривна многовитковая с фигурками хищников на концах. — 46Бляшки нашивные в виде фигурок лежащего оленя. — 50Бляшки нашивные в виде фигурок кабана. — 52Бляшки нашивные в виде фигурок свернувшегося в кольцо кошачьего хищника. — 54Изображение рыбы, украшенное вставками и зернью. — 55Бляшки нашивные в виде фигурок кабана. — 56Бляшки нашивные в виде фигурок кошачьего хищника (тигра или льва). — 58Наконечник стрелы с аппликацией. — 60Серьга с конусовидной подвеской. — 62Бляха в виде фигурки лежащего оленя. — 64Бляха в виде фигурки кошачьего хищника (пантеры). — 68Секира парадная. — 72Меч в ножнах. — 80Сосуд из двух чаш. — 88Диадема. — 92«Украшение трона». — 96Застёжка от колчана или горита. — 100Диадема с протомой грифона. — 102Накладка на горит. — 106Зеркало. — 108Диадема. — 114Меч в ножнах. — 116Бляха в виде фигурки орла с распростёртыми крыльями. — 120Украшение горита в виде конуса. — 121Фигурка кошачьего хищника. — 122Серьги с протомами грифонов. — 124Килик. — 126Украшения конской узды. — 128Гребень с изображением батальной сцены. — 130Фиала с изображениями сцен терзания животных. — 140Обивки края деревянного сосуда. — 144Обивки края и ручка деревянного сосуда. — 146Гривна с головками львов на концах. — 148Сосуд с изображениями сцен фантастической охоты скифов. — 150Браслеты. — 158Бляшки нашивные в виде фигурок оленя. — 159Бляшки нашивные с изображением скифов, пьющих из рога. — 160Бляшки нашивные с изображениями льва, терзающего голову оленя. — 162Бляшки нашивные в виде фигурок рогатого льва. — 163Меч и ножны. — 164Украшения конской сбруи. — 166Пластина с изображением сцены сражения двух воинов. — 170Бляха в виде фигурки лежащего оленя. — 172Зеркало с ручкой. — 176Рукоять меча и накладка на ножны. — 178Гривна с фигурками всадников на концах. — 184Сосуд с изображениями скифов. — 190Амфора. — 194Перстень с изображением уточки. — 202Перстень с изображением быка. — 203Перстень с изображением собаки. — 204Подвески височные. — 205Накладка на горит с изображениями сцен из жизни Ахилла. — 206Рукоять иранского меча. — 210Накладка ножны меча. — 214Оселок с колпачком. — 222Гривна с фигурками львов на концах. — 223Калаф — головное украшение. — 224Бляшки нашивные с изображениями богини с зеркалом и скифа, пьющего из рога. — 226Бляшки нашивные в виде розетки. — 227Бляшки нашивные в виде головы Диониса (?). — 228Гривна с изображениями сцен терзания животных на концах. — 230Пластина от женского головного убора. — 234Ожерелье. — 236Бляшки нашивные с изображениями мужской безбородой и бородатой голов. — 238Бляшки нашивные с изображениями женской головы. — 239Налобник конский. — 240Комплект уздечных украшений. — 242Сосуд с изображениями скифов. — 244Украшения конской узды. — 250Украшение конской сбруи. — 252Украшения конской сбруи. — 256Украшения конской сбруи. — 258Бляшка нашивная с изображением фигурки лежащего оленя. — 260Бляшки нашивные — с изображением восьмилучевой розетки и в виде цветка лотоса. — 261Навершие в виде скифской богини. — 262
[Как правило, здесь, в отличие от издания, приводится лишь одно изображение вещи – общий вид.]
Бляха в виде фигурки свернувшегося в кольцо кошачьего хищника. ^
VII-VI вв. до н.э. Золото; литьё. 8,9×10,9 см. Сибирская коллекция Петра Первого. Грабительские раскопки первой четверти XVIII в. Инв. №Си 1/88.
Рельефное изображение свернувшегося кошачьего хищника (условно подобное животное в исследованиях скифского искусства получило наименование «пантера») относится к одному из древнейших образов в скифском зверином стиле эпохи ранних кочевников. Этот мотив, несомненно, представляет собой идеограмму, чрезвычайно значимую в мировоззрении древних кочевников Евразии. Лапы и хвост хищника заканчиваются круглыми гнёздами, которые в древности были, скорее всего, заполнены цветными вставками, возможно из бирюзы. Инкрустированы были также ухо, ноздря, глаз и пасть, что особенно характерно для памятников восточной провинции раннескифского искусства.
На обороте находятся три кольца-петли для продевания ремней, свидетельствующие о том, что бляха, скорее всего, служила нагрудным конским украшением.
Литература: Руденко 1962. Табл. VI, 1; Артамонов 1973. С. 126, 127.
Пластины поясные с изображениями сцены под деревом. ^ V-IV вв. до н.э. Золото, литьё, чеканка. 12,3×16,1 см. Сибирская коллекция Петра Первого. Грабительские раскопки первой четверти XVIII в. Инв №Си 1/161, 162.
Выполнены в невысоком рельефе в технике литья с последующей чеканкой. На оборотной стороне, вся поверхность которой имеет явственный отпечаток ткани (след технологической операции), сохранились петли для продевания ремня.
Богатое оформление поясов и художественно исполненные пряжки с изобразительными мотивами — явление, характерное для скифской эпохи. С глубокой древности украшения, замыкающиеся в окружность (ожерелья, гривны, браслеты, пояса) выполняли функцию «охранительного кольца», магического круга, выступающего как преграда для вредоносных сил.
Присутствие антропоморфных персонажей в искусстве древних номадов определяет высокий семантический статус предметов, на которых они представлены, а также принадлежность их владельцев к особому рангу. Несомненно, все подобные изображения следует рассматривать в мифологическом или эпическом контексте. Данная сцена носит сакральный характер и отражает тему жизни и смерти, главную для изобразительного искусства древности. Поэтому женское божество, связанное с землёй и растительностью (дерево на изображении — аллюзия на древо жизни), возможно, олицетворяет Великую Мать, которая даёт жизнь и в то же время ассоциируется с хтоническими силами и миром смерти. Известно, что в архаических обществах брачные обряды теснейшим образом связаны с представлениями о смерти и похоронными ритуалами. Висящий на дереве в центре композиции горит (или колчан) заставляет вспомнить сведения Геродота о том, что у кочевников колчан играл существенную роль в момент соития с женщиной (Геродот I, 216). Сцена под деревом может быть увязана с сюжетом, в котором смерть героя мистически сопряжена с его священным браком с богиней — Великой Матерью. Такой брак понимался как залог возобновления жизни и бесконечного осуществления полного цикла — умирания и возрождения.
Литература: Грязнов 1961. С. 25, 26; Руденко 1962; Артамонов 1973. С. 140, 141; Завитухина 1977. Рис. 1.
(35/36/37)
Гривна с фигурками хищников на концах. ^ V-III вв. до н.э. Золото, бирюза; литьё, пайка, чеканка, гравировка. Диаметр 25,0 см. Сибирская коллекция Петра Первого. Грабительские раскопки первой четверти XVIII в. Инв. №Си 1/62.
На концах гривны стилизованные фигурки кошачьего хищника, возможно тигра. Моделировка морды хищника типична для иранского изобразительного искусства эпохи Ахеменидов. Изображения отличаются декоративностью, усиленной инкрустацией фигурными вставками из бирюзы, большая часть из которых утрачена. Стиль изображений ассоциируется с кругом ирано-бактрийских памятников ахеменидского времени и с резьбой по дереву в алтайском зверином стиле той же эпохи. Хвост зверя заканчивается головкой грифона — деталь, характерная для скифо-сибирского звериного стиля. В культуре Ахеменидского Ирана, с которым евразийские ираноязычные кочевники поддерживали весьма тесные контакты, золотые гривны и браслеты, также как и в скифо-сарматской среде, играли апотропеическую роль и служили знаком принадлежности к знати.
Литература: Толстой, Кондаков 1890. С. 48, Рис. 50; Руденко 1962. С. 45. Табл. XVI, 1; Артамонов 1973. С. 169, 170. Ил. 218; Иванов, Луконин, Смесова 1984. С. 17. Кат. [3] (38/39/40/41)
Пластина поясная с изображением сцены нападения фантастического хищника на лошадь. ^ IV-III вв. до н.э. Золото; литьё, чеканка, пайка. 8,2×12,3 см. Сибирская коллекция Петра Первого. Грабительские раскопки первой четверти XVIII в. Инв. №Си 1/6.
Одна из пары симметричных фигурных пластин от поясной застёжки. На оборотной стороне припаяны четыре петли.
На бляхе изображена сцена терзания, в которой фантастический крылатый зверь с телом кошачьего хищника и рогами козла нападает на поверженную лошадь, вгрызаясь в её загривок.
Вся композиция построена на ритме S-образной кривой (линии красоты, как она названа Уильямом Хогартом в «Анализе красоты»). Крупы монстра и коня перевёрнуты на 180°, так что задние ноги коня оказываются поднятыми вверх, а лапы хищника развёрнуты вертикально по внешнему краю. Крыло и загривок чудовища, грива коня, ноги и изогнутая линия хребта у обоих животных показаны косым рубчиком. Необычна манера изображения ушей — они намеренно развёрнуты в противоположную естественному положению сторону.
Бёдра коня и хищника были украшены вставками (не сохранились), вероятно, из бирюзы, в виде орнаментального (42/43) геометрического мотива, состоящего из круга с примыкающими к нему с двух сторон разнонаправленными криволинейными треугольниками, который был характерен для древнеиранских ювелирных изделий.
Литература: Руденко 1962. Табл. VIII, 7; Завитухина 1977. С. 47. Рис. 3: 18. [также см.: Грязнов, 1949] (43/44/45)
Гривна многовитковая с фигурками хищников на концах. ^ IV-III вв. до н.э. Золото, бирюза, паста; литьё, ковка, резьба, инкрустация. Диаметр 33,0 см. Сибирская коллекция Петра Первого. Грабительские раскопки первой четверти XVIII в. Инв. №Си 1/58
Спиральная гривна в три с половиной оборота с удлинёнными фигурками кошачьего хищника (тигра) на концах. Длинный хвост заканчивается головкой грифона или хищной ушастой птицы. Тело зверя отделано вставками из бирюзы и стеклянной пасты, большинство из которых утрачены. Рельефные контуры вставок и ритмичность их расположения создают эффект полосатой шкуры тигра. Многовитковые гривны появились в культуре евразийских кочевников в V-IV вв. до н.э., но стали особенно популярными в более позднее время.
Литература: Руденко 1962. С. 45 [44]. Табл. (46/47/48/49)
Бляшки нашивные в виде фигурок лежащего оленя. ^
VII в. до н.э. Золото, бирюза; тиснение. Длина 7,0-7,1 см. Восточный Казахстан, могильник Чиликты, курган №5. Раскопки С.С. Черникова в 1960 г. Инв. №2326/1. (Открыть илл. со стр. 51 в новом окне)
Ажурные бляшки, тиснённые из золотого листа, с частично сохранившимися вставками из бирюзы. Вместе с ещё двенадцатью подобными бляшками служили украшением горита или колчана. Передают один из основных и древнейших образов скифского звериного стиля — лежащего жертвенного оленя с подогнутыми ногами и закинутыми на спину рогами — в варианте, характерном для восточной провинции этого художественного направления.
Литература: Черников 1965. С. 25-30. Табл. XI.
[ . . . ]
Секира парадная. ^
VII в. до н.э. Золото, железо, смола; чеканка, пайка. Рукоять 72,0×3,0 см; длина топора 22,5 см. Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Первый Келермесский курган. Раскопки Д.Г. Шульца в 1903 г. Инв. № Ку 1903 2/3, 14.
Секира является произведением древневосточного мастера и представляет собой своеобразную «энциклопедию» образов животных и фантастических существ, свидетельствующих об освоении ближневосточными ювелирами традиций искусства кочевников, проникших на территорию Передней Азии в результате военных походов в VII в. до н.э.
Весь сложный изобразительный «текст», запечатлённый на секире и включающий в себя, помимо образов животных, ещё и изображение человека, посвящён, скорее всего, сакральному акту жертвоприношения представленных животных некоему божеству. Таким образом, эта скифская секира является не только произведением искусства, но и ритуальным предметом, указывающим на выполнение скифом, для которого она была изготовлена, каких-то важных сакральных функций.
Литература: Переводчикова 1979; Черненко 1987; Галанина 1997. Кат 6; Кисель 1997.
[ . . . ]
«Украшение трона». ^
VIII-VII вв. до н.э. Золото, янтарь, стеклянная паста, смола (?); басма, литьё, чеканка, пайка. 5,0×19,2 см. Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Третий Келермесский курган. Раскопки Д.Г. Шульца в 1904 г. Инв. №Ку1904 1/11,12.
Это украшение, имеющее пару, по характеру изображений львиных и бараньих голов, плодов растения (то ли граната, то ли опийного мака) можно отнести к изделиям ассирийского мастера. В литературе их часто называют ручками трона, хотя в действительности назначение изделий остается неясным. Высказаны предположения, что они могли служить оформлением основания статуи или быть составной частью предмета, похожего на урартские канделябры. Скифы приспособили эти вещи для собственных нужд, о чем свидетельствуют грубые вырезы на дне.
Литература: Галанина 1997. Кат. 35, 36; Кисель, 2003. С. 63-65. Кат. 30, 31.
[ . . . ]
Зеркало. ^
Вторая половина VII в. до н.э. Серебро, электр; литьё, металлопластика. Диаметр 17,0-17,2 см. Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Четвёртый Келермесский курган. Раскопки Д.Г. Шульца в 1904 г. Инв. №Ку 1904 1/27.
Уникальное литое серебряное зеркало, оборотная сторона которого облицована электровыми пластинками с изображениями, выполненными в технике металлопластики. В центре диска — следы обломанной в древности ручки, обрамлённой в основании розеткой. Главным персонажем выступает крылатая женская фигура с пантерами в руках — обычными атрибутами Великой малоазийской богини Кибелы. Окружают богиню антропоморфные существа, борющиеся с фантастическими грифонами, сфинксы, львы, медведь, лиса. В иконографии образов, в способе передачи шерсти и других стилистических приёмах отчётливо проступают черты, свойственные греко-восточному искусству. Между тем, тип самого зеркала и отдельные мотивы (например, стоящая пантера с кольчатыми лапами) имеют явно скифское происхождение. Да и малоазийская Кибела по своей сути во многом напоминала скифскую богиню Аргимпасу, бывшую также божеством плодородия животного и человеческого мира. Хотя конкретное содержание композиции на зеркале остаётся не до конца ясным, совершенно очевидно, что чужеземный мастер, декорируя этот предмет, ориентировался на запросы скифского заказчика. Существует версия, что изображения на зеркале представляют систему древнеиранской картины мира и миф о Великой богине и борьбе подчинённых ей антропоморфных и зооморфных существ у сакрального центра мира.
Литература: Галанина 1997. Кат. 52; Мачинский 1998. С. 57-60; Кисель 2003. Кат. 46.
[ . . . ]
Бляха в виде фигурки орла
VII в. до н.э. Золото; чеканка. 6,0×4,7 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Мельгуновский (Литой) курган. Раскопки А.П. Мельгунова в 1763 г. Инв. № Дн 17631/10.
Летящая птица — художественный образ характерный для многих древних культур, в том числе и для скифской. В данном случае такие яркие признаки, как большой круглый глаз, проработка клюва, продольное ребро и наличие широких геометрических плоскостей на груди и крыльях свидетельствуют, что орёл был создан именно в скифской традиции. В рамках мировоззренческой концепции скифов хищная птица соотносилась с верхней, небесной зоной Космоса. Семнадцать подобных блях из Мельгуновского кургана могли служить украшением пояса или портупейного ремня.
Литература: Придик 1911; Артамонов 1966. С. 18. Рис. 5.
[ . . . ]
Фиала с изображениями сцен терзания животных. ^
Конец V — начало IV в. до н.э. Золото; литьё, пайка. Диаметр 21,3 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение. Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г. Инв. №Дн 19131/48.
Золотая фиала лежала омфалом вверх на горите слева от царя. Поверхность сосуда заполняет рельеф, изображающий повторяющиеся группы животных, размещённые тремя фризами: лев терзает лань (внутренний фриз), лев и львица терзают жеребёнка (средний фриз), два льва нападают на лошадь (внешний фриз). Большой интерес представляют две полустёртые ещё в древности греческие надписи на фиале, помещённые на венчике. Они свидетельствуют о том, что у фиалы были по меньшей мере три владельца. Самая ранняя надпись ΛΟΧΟ указывает, видимо, на принадлежность сосуда некой группе людей, например военному отряду. Вторая надпись, позднейшая, была нанесена чрезвычайно тщательно и первоначально состояла из двадцати пяти знаков, размещённых равномерно по всей окружности венца. Надпись читалась справа налево и означала дарственное посвящение Гермона Антисфену на празднике Элевтерий.
Золотые фиалы, близкие солохской, но отличающиеся от неё характером изображений, известны и в других варварских памятниках, например в кургане Куль-Оба. Уникальный солохский вариант декора, учитывая мировоззренческую концепцию номадов, декларированную, в том числе, в сценах терзания и борьбы хищных и травоядных животных, в наибольшей степени должен был отвечать именно скифским вкусам. Вероятно, что в скифском мире сосуды этого типа имели несколько иные, чем в Греции функции, где ими пользовались как жертвенными чашами.
Литература: Манцевич 1987. Кат. 55. (141/)
[ . . . ]
Сосуд
Начало IV в. до н.э. Серебро, вытяжка, басма (?), чеканка, гравировка, позолота. Высота 12,1 см, диаметр 18,7 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение. Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г. Инв.№Дн 19131/40.
Сосуд с округлым туловом на низкой подставке с двумя горизонтальными ручками-упорами покрыт золочёным рельефным орнаментом, состоящим из нескольких фризов. По верхнему краю сосуда вьётся гирлянда из двух веток плюща, ниже которой расположены две почти симметричные сцены охоты. На одной стороне два молодых всадника в типичной скифской одежде и с обычным для кочевников вооружением (луки и копья) охотятся на льва в сопровождении собак, на другой — охотники нападают на фантастическое существо — рогатую львицу. Присутствие подобного существа может указывать на мифологический или эпический характер сцены, содержание которой всё же остаётся загадочным, несмотря на существование различных версий: охота трактуется как один из подвигов местного скифского Геракла, как ритуальная победа над хищником, приносящая помощь Великой богини или как борьба представителей «мира живых» с существами «мира смерти». Обращает на себя внимание то, что героями сцены являются молодые воины.
Сама форма сосуда, отличительным признаком которой являются две го- ризонтальные ручки-упоры, типична для скифской парадной и культовой посуды. В скифском мире, однако, подобные сосуды чаще изготавливались из дерева и украшались набивными золотыми пластинами с изображениями оленей, рыб, хищников и хищных птиц.
Литература: Артамонов 1966. Табл. 152; Piotrovsky, Galanina, Grach 1986. Pl. 157-160; Манцевич 1987. Кат 61; Королькова 2003.
(151/)
[ . . . ]
Пластина с изображением сцены сражения двух воинов. ^
IV в. до н.э. Золото, металлопластика. 14,0×19,0 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Геремесов курган. Раскопки И.Е. Забелина в 1859 г. Инв. №Дн 1859 1/2.
Пластина из Геремесова кургана является прекрасной иллюстрацией особенностей местной северопричерноморской, собственно скифской, изобразительной манеры исполнения рисунка на золоте, выполненного в технике металлопластики. Оба воина одеты в чешуйчатые панцири, появившиеся в Скифии ещё в раннескифское время. На доспехе пешего воина имеется дополнительная деталь треугольной формы, возможно металлический нагрудник. На головах сражающихся — греческие шлемы с наносниками, большими нащёчниками, назатыльниками и навершиями в виде штырей или волосяных гребней. К поясам слева подвешены гориты. На ногах всадника, скорее всего, находятся бронзовые поножи греческого типа — кнемиды. Возможно, кнемидами защищён и пеший воин.
Некоторые интересные детали имеются и в снаряжении верхового коня. Повод лошади брошен на шею, грива подстрижена, но оставлен клок, как это бывает на изображениях передне- и центральноазиатских верховых лошадей. На спине лошади — овальный орнаментированный, возможно, чепрак. В руках всадника копьё, которым он поражает своего противника. Чем, помимо горита, вооружён пехотинец — неясно. Что касается особенности посадки конного воина, то этот вопрос также окончательно не прояснён. С одной стороны, тип панциря как будто бы позволял всаднику сидеть на лошади «по-мужски». С другой стороны, художник всё-таки изобразил ноги перекинутыми на одну сторону, что было характерно, например, для посадки тяжеловооружённых воинов в позднеантичное время.
О значении и смысле сцены также можно строить лишь догадки, хотя, скорее всего, она не носит характер простой бытовой зарисовки В этой связи Д.С. Раевский высказал гипотезу о том, что здесь представлен эпизод скифского мифа о двух братьях — прародителях скифов (на основе версии Диодора Сицилийского о начальной истории скифов, в которой упоминаются два брата Пал и Нап).
Некоторые архаические черты деталей воинского снаряжения позволяют предположить, что пластина могла быть изготовлена несколько ранее большинства остальных вещей этого комплекса.
Литература: Горелик 1971. С. 236-245; Раевский 1977. С. 117, 118.
(171/)
[ . . . ]
Рукоять иранского меча. ^
V в. до н.э. Железо, золото, литьё, чеканка, пайка. Ручка 14,9×2 8 см, ширина перекрестия 5,5 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Чертомлыкский курган. Раскопки И.Е. Забелина в 1863 г. Инв. №Дн 1863 1/448. (Открыть Илл. со стр. 211 в новом окне)
Меч с золотой рукоятью был обнаружен в одной из ниш основного погребального сооружения. В настоящее время не может быть сомнений в древнеиранском характере орнаментальных мотивов, композиций, стилистических особенностей его изображений. По форме рукояти и многочисленным аналогиям в ахеменидском изобразительном искусстве (Сузы, Персеполь, Амударьинский клад) можно предположить, что она была изготовлена в V в. до н.э. Отдельные мотивы, связывающие рукоять меча с искусством мидийской эпохи, такой датировке не противоречат. В Скифии в IV в. до н.э. был изготовлен новый железный клинок для ножен с изображениями батальных сцен.
Судьба этой находки, вероятно, была весьма необычной. Возможно, меч неоднократно переходил из рук в руки, пока в конце концов не попал в могилу скифского царя. Скорее всего, это произошло после завоевания Александром Македонским Персидской империи Ахеменидов, а сам меч мог входить в состав посольских даров скифскому царю Об обмене посольствами между европейскими скифами и македонянами в 329-328 гг. до н.э. сообщает Арриан — историк похода Александра Великого. Литература: Артамонов 1966. Табл. 183, 184; Луконин 1977. С. (211/)
[ . . . ]
Гривна
Вторая половина IV в. до н.э. Золото; литьё, гравировка. Диаметр 17,3-19,0 см. Северный Кавказ, Прикубанье, курган Карагодеуашх. Раскопки Е.Д. Фелицына в 1888 г. Инв. № 2492/32.
Концы шейного украшения декорированы фигурами львов, напавших на кабанов. По выразительности образов и тонкости исполнения рельефной композиции это одна из лучших эллино-скифских гривен, изготовлявшихся для варварской знати в греческих мастерских городов Северного Причерноморья. В данном случае владельцем гривны был один из властителей местных кавказских племён, получивших у древних авторов общее наименование «меоты».
Литература: Лаппо-Данилевский, Мальмберг 1894. Табл. II, 7-9; Петренко 1978. С. 41 и сл.
(230/)
[ . . . ]
Сосуд с изображениями скифов. ^
IV в. до н.э. Серебро, вытяжка, басма (?), чеканка, гравировка, позолота. Высота 10,5 см. Подонье, курган №3 из группы «Частых курганов». Раскопки С.Е. Зверева в 1911 г. Инв. №До 1911 1/11.
Сосуд, форма которого является характерной для скифской культовой посуды V-IV вв. до н.э., был найден в весьма рядовом кургане, не выделяющемся ни размерами, ни особой пышностью погребального инвентаря. Вместе с тем, наличие относительно большого числа изделий из золота позволяет предположить, что его владелец занимал не самое низкое положение в социальной иерархии местного общества. Сосуд наиболее интересен содержанием своего сюжетного фриза, который состоит из шести фигур скифов, сгруппированных попарно в трёх последовательных сценах. По столь же остроумной, сколь и уязвимой для критики гипотезе Д.С. Раевского, действие, разворачивающееся на сосуде, воспроизводит мифологический сюжет о происхождении скифов и скифских царей, как о том повествуют рассказы о Геракле и Таргитае, переданные Геродотом (IV, 8-10). Эта версия получила широкое признание и распространение в скифологии, хотя даже в самой иконографии персонажей присутствуют детали, вызывающие вопросы и требующие дополнительного пояснения. В частности, учитывая несомненную значимость всех представленных предметов и их ожидаемое повторение при неоднократном изображении какого-либо из персонажей, остаётся неясным, почему в двух сценах у Геракла-Таргитая появляются разные атрибуты. Впрочем, невозможно ожидать на предмете IV в. до н.э. буквального воспроизведения мифа, записанного в середине V в. до н.э., а созданного ещё раньше. Помимо того, что могли существовать одновременно различные версии одного и того же мифологического эпизода, совершенно естественна его трансформация во времени.
Во всяком случае ясно, что представленные сцены не являются зарисовками сугубо этнографического характера, и поэтому в целом с трактовкой этого сосуда как культового, декорированного изображениями эпического или мифологического характера, нельзя не согласиться.
Литература: Ростовцев 1914; Раевский 1977.
[ . . . ]
Украшение конской сбруи. ^
Вторая половина IV в. до н.э. Золото; басма, чеканка. 4,7×62,0 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила). Раскопки А.Е. Люценко в 1856 г. Инв. №Дн 1856 1/15.
Ажурная лента, состоящая из нескольких фрагментов, нашивалась на нагрудный конский ремень. На ней представлены сцены нападения грифонов на оленей и кабанов. Характерно, что здесь изображены два вида грифонов, одни из которых — активные и хищные, их крылья направлены назад, а другие представлены в статичной позе с месяцевидными крыльями, концы которых направлены вперёд. Судя по известным подобным предметам, такое деление носит не случайный характер, поскольку в древности, вероятно, существовали различные представления о характере того или иного фантастического существа. Образ грифона, возникший на Ближнем Востоке и получивший широчайшее распространение в древнегреческом изобразительном искусстве, был заимствован и стал особенно характерным для скифских памятников (будь то европейские или азиатские скифы) с V в. до н.э. Изображения грифонов помещали на различные предметы (оружие, сосуды, украшения) и в качестве терзающих существ нижнего мира, и как существа-хранители, так как у скифов и у греков существовала легенда о грифонах, охраняющих золото где-то на севере Европы (Геродот III, 116; IV, 13, 27).
Литература: ДГС. Вып. 1. С. 20. Табл. XV, 1-5.
Украшения конской сбруи. ^
Вторая половина IV в. до н.э. Золото; басма. 9,3-9,4×8,6-8,7 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила). Раскопки А.Е. Люценко в 1856 г. Инв. №Дн 18561/16, 17.
Изящные бляхи полуовальной формы были размещены на концах длинной ажурной золотой ленты с грифонами, нашитой на конский нагрудный ремень. На обеих бляхах также изображены грифоны, на одной они представлены в так называемой геральдической позе, на другой — грифон терзает длинношеего кошачьего хищника, судя по декору поверхности тела, леопарда.
Литература: ДГС. Вып. 1. С. 20. Табл. XV, 6, 7.
(256/)
[ . . . ]
Бляшка нашивная с изображением фигурки лежащего оленя. ^ Вторая половина IV в. до н.э. Золото; тиснение. 2,7×2,7 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила). Раскопки А.Е. Люценко в 1855 г. Инв. №Дн 1855 1/196.
Судя по форме рога лежащего животного и направлению его отростков, изображён олень. Поза и пропорции тела несколько отличаются от иконографии раннескифского времени: у оленя более короткое тело и поднятая вверх шея. Подобный тип изображений появился в Скифии в V в. до н.э. Бляшка служила нашивным украшением на одежду.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. VIII, 23.
[ . . . ]
Навершие в виде скифской богини. ^ Вторая половина IV в. до н.э. Железо (основа), золото, серебро; ковка, металлопластика. 10,0×12,0 см. Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила). Случайная находка крестьян в южной части насыпи кургана в 1851 г. Инв. №Дн 18511/1.
Пластина железная ажурная в виде крылатой женской фигуры, держащей в руках двух ланей. Покрыта с оборотной стороны серебряной пластиной, с лицевой — золотой, на которой продавлены детали рисунка. Пластины прибиты к основе серебряными заклёпками. На концах крыльев и основания четыре отверстия. Как правило, подобные культовые навершия украшались целыми фигурками или изображениями отдельных частей животных (хищных птиц, травоядных). Антропоморфные изображения чрезвычайно редки. Что касается александропольского навершия, то из всех известных скифских богинь ближе всего к его изображению стоит, видимо, Аргимпаса, аналогом которой в греческом пантеоне была Афродита. С культом Афродиты Урании скифы, согласно легендарной традиции, познакомились во время своих походов в Переднюю Азию, когда они ограбили в сирийском городе Аскалон храм Афродиты Урании (Геродот I, 105), за что богиня наказала их «женской болезнью».
Служителями культа этой богини были скифские жрецы-евнухи, так называемые энареи (Геродот IV, 67). Афродита Урания сопоставляется с такими ближневосточными богинями как Деркето (262/263) (полуженщина-полурыба, которой и был собственно посвящён храм в Аскалоне), крылатая Кибела (владычица земли, воды и животных). М.И. Артамонов предполагал, что первоначально Табити, Апи и Аргимпаса представляли собой ипостаси одного древнего женского божества. Этим, вероятно, объясняется известная функциональная близость всех скифских богинь, проявлявшаяся, в том числе, и в иконографии, не всегда позволяющей надёжно их различить.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. I, 1; Артамонов 1961; Артамонов 1966. Рис. 130. (263/264)
наверх |
главная страница / библиотека / обновления библиотеки / содержание