В.Д. Кубарев
Загадочные росписи Каракола.
// Новосибирск: СО РАН. 2013. 75 с. + 88 с. вкл. ISBN 978-5-7692-1305-2 (Серия научно-популярной литературы СО РАН)
[ аннотация: ]
Книга познакомит читателя с уникальными росписями и рисунками каракольской культуры эпохи бронзы Алтая, открытой автором более 20 лет назад. В работе приводится описание наиболее известных погребальных памятников, раскопанных в Караколе, Озёрном и Беш-Озеке. По красочным росписям и рисункам, выбитым на плитах гробниц, предпринята попытка реконструкции некоторых мировоззренческих представлений, связанных с конкретными образами древнего искусства. В книге также рассматриваются вопросы датировки и семантики других синхронных памятников Алтая: изваяний окуневского типа, наскальных изображений и предметов мелкой пластики.
Издание рассчитано на преподавателей, студентов, учащихся школ и широкий круг читателей, всех тех, кто интересуется историей первобытного искусства Центральной Азии и сопредельных стран.
Оглавление
Введение. — 3
История исследования древнейших курганов. — 6
Погребения в селе Озёрное. — 6
Погребения в селе Каракол. — 8
Погребение в селе Беш-Озек. — 11
Погребальный обряд. — 12
Соотношение погребального обряда каракольской и окуневской культур. — 16
Курган — модель микрокосмоса и символическое жилище умершего. — 19
Хронология, семантика: сюжеты и образы. — 21
Назначение плит с рисунками и их использование в гробницах. — 21
Лоси (лосихи?). — 23
Человеко-Солнце-Бык. — 24
Маски и одежда персонажей. — 28
Протошаманки или богини? — 32
Фрагменты мифов или ритуал проводов умершего. — 33
Мать-прародительница, богиня жизни и смерти. — 36
Каракольские сюжеты в наскальных изображениях. — 39
«Быкоголовые» существа и маски. — 39
Маски и жертвенные быки. — 40
Женщина-птица и алтайский миф о первой шаманке. — 43
Фантастические звери Алтая и петроглифы долины р. Инд. — 44
Миф о космической погоне. — 44
Древние обряды инициации и «волчьи союзы». — 45
Запад — Восток: этнокультурные связи. — 46
Хронология и палимпсесты. — 48
Стелы с чашечными углублениями, изваяния эпохи бронзы, менгиры и каменные алтари-чуринги. — 52
Рекомендуемая литература. — 69
Словарь археологических терминов. — 72
Вклейки, илл. 1-151. — между стр. 20-21 (илл. 1-80), 40-41 (81-117), 60-61 (118-151)
Заключение. ^
Таким образом, в настоящее время изучено три погребальных комплекса каракольской культуры Алтая — Каракол, Озёрное и Беш-Озек, которые содержали 16 могил разной степени сохранности. Однако до сих пор мы не имеем точных хронологических определений и этногеографических границ каракольской культуры. Две радиоуглеродные даты, полученные уже после публикации материалов Каракола, почти укладываются в ранее предложенную автором периодизацию. Одна из них составляет 2720 год до н.э. — начало становления культуры?, вторая дата — 1990 год до н.э., возможно, является расцветом каракольской культуры, и, вероятно, началом миграции каракольцев в Хакасско-Минусинскую котловину.
Интервал между двумя датами в двух могильниках Каракола составляет более 700 лет, что, вероятно, свидетельствует о длительном проживании населения каракольской культуры на Алтае. Такая датировка новой культуры не соответствует общепринятой, эволюционной по характеру, периодизации эпохи бронзы на территории Сибири. Но если нижняя дата каракольской культуры верна, то следует допустить возможность совместного сосуществования каракольцев с населением афанасьевской культуры. Что собственно предполагается и для окуневской культуры Хакасии и Тувы. Это предположение подтверждает и археологическая ситуация Каракола, где в насыпь афанасьевского кургана были впущены (может быть, одновременные?) погребения населения каракольской культуры. Как теперь известно, и нижняя шкала энеолитической эпохи Алтая сместилась почти на тысячу лет, благодаря большой серии радиоуглеродных дат, полученных в последнее время из поселений, пещер и афанасьевских погребений. И всё больше исследователей приходит к заключению о существовании в энеолите — бронзе Алтая нескольких этнических образований, сходных в культурном отношении. Но вполне очевидно и то, что малое число исследованных погребений (к тому же полуразрушенных), наличие всего лишь двух радиоуглеродных дат с большим хронологическим разрывом, заставляют искать более обоснованные факты периодизации этой яркой и самобытной культуры. Появление в последние годы ряда научных работ, посвящённых проблемам изучения далеко не новой культуры эпохи бронзы, свидетельствует о неослабевающем интересе исследователей к памятникам каракольской культуры Алтая.
Происхождение каракольской культуры, как и окуневской или афанасьевской, до сегодняшнего дня остаётся дискуссионным и загадочным. Не вдаваясь в суть разногласий, отметим только две основные точки зрения на их происхождение. Одна группа учёных связывает их появление на Алтае, в Туве, Монголии и Хакасии с миграцией европеоидного населения из юго-западных районов Передней Азии, вторая настаивает на их местном сибирском происхождении. Автору импонирует первая гипотеза. Каракольско-
(66/67)
окуневское искусство, несомненно, имеющее свой сибирский колорит, всё же в значительной степени параллельно искусству блока западных культур ямно-катакомбной общности. Например, степная традиция населения майкопской культуры украшениных [украшенных] росписями каменных плит гробниц и фургонов находит дальнейшее развитие в той же цветовой гамме росписей Каракола, Беш-Озека, Озёрного на Алтае и в рисунках на плитах Тас-Хазаа, Черновая VIII, Уйбат V в Хакасии.
Особенно интересные изобразительные аналогии сибирским росписям прослеживаются в рисунках на стенках дольменов, исследованных у станицы Новосвободная. Инициатор и руководитель раскопок А.Д. Резепкин находит параллели росписям в искусстве мегалитических гробниц Центральной Европы, исключая восточные аналогии в искусстве синхронных сибирских культур. Очевидно, поэтому одну из антропоморфных фигур, нанесённую на переднюю «входную» плиту новосвободенской [новосвободненской] гробницы, А.Д. Резепкин определил как мужскую, предполагая, что она изображает бога подземного мира и смерти Яму. На наш взгляд, это женская фигура, показанная в позе роженицы, — один из популярных образов центральноазиатских петроглифов и окуневско-каракольского искусства. На второй плите этой же гробницы сочетанием красной и чёрной красок нанесена фигура человека без головы, с трёхпалыми кистями рук. Она также находит аналогии в одежде отдельных каракольских персонажей с «бахромой», относимых автором к женским фигурам. Это сходство отметил и С.Н. Кореневский, полагая, что за такими совпадениями скрываются некие общие мировоззренческие представления племен степного пояса Евразии бронзового века.
Помимо росписей, в другой гробнице около станицы Новосвободная найдены две металлические фигурки собак, по-видимому, отражающие один из древневосточных мифов. В «Ригведе», в похоронном гимне (X, 10, 11) говорится о двух псах, которые стерегут путь к Яме и провожают умерших к нему [Резепкин, 1987]. Сюжетную аналогию оригинальной паре можно найти в уже описанном выше рисунке бешозекского хищника, больше напоминающего экстерьером собаку. Вспомним также парные фигурки собак и кошачьих хищников (рис. 114), выбитых на скалах у Шивээт-Хаирхана (Монгольский Алтай).
В результате сравнения кавказских, гиндукушских и алтае-саянских изобразительных материалов бесспорным представляется проникновение в Сибирь многих индоевропейских мифологических образов, возможно, заимствованных у древнего населения Передней Азии, где уже в неолите существовали святилища с полихромными росписями ритуальных сцен, барельефными изображениями «рожающих богинь» и «леопардов». Прямые совпадения в петроглифах многих евро-азиатских регионов доказывают, что в IV-III тыс. до н.э. древние скотоводы проникли со своими стадами в Монголию и в горы Алтая. Прототохарами называл профессор Карл Йеттмар людей европеоидного облика, мумии которых были найдены в могильнике Гумугоу (Северо-Западный Синьцзян). Он полагал, что они мигрировали в этот регион около 1500 г. до н.э. и сравнивал хорошо сохранившиеся головные уборы (войлочные колпаки, с плюмажем из птичьих перьев) с перьевыми наголовьями солнцеголовых существ каракольской культуры Алтая.
Даже сейчас, подводя первые итоги, становится ясно, что в историческую науку введён уникальный археологический первоисточник, к которому неоднократно будут обращаться учёные, искусствоведы, студенты, учи-
(67/68)
теля, учащиеся сельских школ. Уже сегодня памятники каракольской культуры включены в учебник древней истории Республики Алтай, а в школьных музеях Каракола, Озёрного, Беш-Озека, Кокоря развёрнуты постоянные экспозиции о прошлом родного края.
Благодаря изобразительным материалам каракольской культуры появилась реальная возможность датирования и определения культурной принадлежности отдельных наскальных изображений Алтая и Монголии. Изучение памятников эпохи бронзы Алтая будет и далее продолжаться многими поколениями исследователей. Перспективно, на наш взгляд, исследование уже опубликованных каракольских росписей, пока немногочисленных, но достаточно информативных.
|